Мой первый автомобиль

Моим первым автомобилем была крокозябра. Такой модели не встретишь ни в одном каталоге, потому что «крокозябра» было прозвище, данное ей другом ее прежних хозяев. Подходило оно к этому странному, но очень милому автомобильчику как нельзя лучше, хотя прежние владельцы поначалу сильно обижались. В миру этот трехдверный хетчбэк носит имя «Honda Jazz». Мне она досталась в возрасте человеческого совершеннолетия — 18-летней. Я только училась водить, и маленькая, юркая и легкая машинка была как нельзя кстати — 45-сильный двигатель не позволял разгоняться до непоправимой скорости, а парковка на ней не представляла никакой сложности. При этом авто было поразительно вместительным — благодаря складывающемуся заднему сиденью, прежний хозяин сумел перевезти на ней холодильник, да и я пережила с ней два переезда.

Еще один плюс для моей японки — она была из Германии, то есть с нормальным, левым рулем (да простят меня владельцы праворуких авто, но я до сих пор не уверена, что смогла бы получать удовольствие от вождения машины с правым рулем даже на дорогах с левосторонним движением, не говоря уже о наших, «нормальных» трассах).

Попав в мои руки, после некоторых вложений в виде замены свеч и колодок, крокозябра слов но обрела вторую жизнь. Все в ней казалось мне тогда прекрасным: «легкий руль», который можно было повернуть одним пальцем, не менее легко переключавшиеся передачи, круглые фары, очень походившие на глаза и придававшие «морде» машины удивленное и забавное выражение. Даже белый цвет кузова (как сейчас помню — оттенок романтически назывался «магнолия»), что в принципе обычно считается недостатком — потому что на нем видно любую грязь, — был для моей первой машины очень подходящим.

Я гордилась тем, что такой машины больше ни у кого нет (ну или почти ни у кого — такая же, только красно-кирпичного цвета, стояла в гараже соседа по лестничной клетке, но больше их сестер я в городе не видела). Благодаря легкости (она весила всего-то 550 кг при двигателе 1,2), крокозябра в свои лучшие годы легко делала всех со светофора (конечно, этого преимущества хватало лишь на несколько секунд), была непрожорливой по части бензина и отлично парковалась там, где более крупные собратья пролезть не могли (ее длина была чуть больше ширины джипа).

Необычный внешний вид привлекал внимание. Даже сотрудники ГАИ останавливали меня, чтобы узнать, что это за чудо такое на колесах. А однажды, пока я стояла на светофоре, мужчина из вполне заурядной «Daewoo Nexia» предложил мне за нее полторы тысячи условных единиц (тогда как машина была куплена за 800 всего за пару месяцев до этого).

В общем, я была влюблена в свою крокозябру, и мы неплохо проводили время вместе. Но, как и в большинстве случаев, первая любовь рано или поздно заканчивается. В моем случае это было связано как раз с исключительной редкостью марки на наших широтах. Все-таки «Хонда» была уже не девочка, и у нее периодически что-нибудь отказывало. Проблемы с ремонтом делились на две части: запчасти приходилось заказывать из-за границы, из-за чего их стоимость порой равнялась пятой части цены всего авто, а ждать приходилось неделями, и к тому же никто не знал, как ее ремонтировать. На сервисах меня часто встречали вопросом: а где вторая половина двигателя? Я согласна, агрегат не поражал размерами и изощренностью конструкторских решений, но и сам автомобиль никак не претендовал на звание КамАЗа. Японские конструкторы очень старались сэкономить пространство. Поэтому свечи можно было заменить, только отвинтив переднюю решетку (там было всего два шурупа, но об этом нужно было знать). При том, что свечи приходилось менять достаточно часто, для меня отвинчивание и привинчивание этой решетки уже стало привычным делом. Одним из наиболее запоминающихся моментов при этом была смена выражений на лице у автослесарей, к которым я приезжала заменять свечи. Как правило, автомеханики терпеть не могут иметь дело с женщинами. Почему-то среди них бытует мнение, что представительницы слабой половины человечества категорически не способны постигнуть тайны конструкции своих железных коней. Более того, у меня иногда создается впечатление, что для многих ремонтников присутствие женщины в автомастерской, все равно что на корабле плохая примета. В моем случае, стоило мне при приезде в сервис только заикнуться о том, что на «Хонде», кажется, надо поменять свечи, слесари, не терпевшие подобной наглости, говорили мне что-нибудь типа «девочка, иди погуляй, как все сделаем, тебя позовут».

Далеко обычно я не уходила. После минут пяти кружения вокруг капота и попыток залезть рукой туда, куда она в принципе влезть не может, нелестных отзывов о японцах и их родословных, чуть смущенный слесарь Серега (или Андрюха) пытался с помощью междометий и непереводимого русского фольклора объяснить, что замена свечей не представляется возможной. Назвать это наслаждением было бы громко, но чувство, с которым я показывала, как отвинчивается решетка, дающая доступ к вожделенным свечам, было определенно из разряда приятных. Тем не менее, когда дело доходило до более серьезного ремонта, становилось уже совсем грустно: мне очень хотелось помочь своей бедняжке, но как — не знал никто из окрестных легальных и полулегальных автомастерских. Однажды мне посоветовали обратиться на авторизованный сервис, но там, когда услышали, какого года моя машина, сказали, что ничем помочь не смогут. В ответе явственно слышалось: таким старьем мы не занимаемся, а до антиквариата ваша крокозябра еще не доросла.

Честно говоря, все равно мне с моей первой машиной расставаться не хотелось. Но еще больше я не хотела, чтобы она умерла у меня на руках. А признаки холодного дыхания смерти становились все заметнее. На кузове начали разрастаться пятна ржавчины, над колесными арками уже превратившиеся в сквозные отверстия. Однажды в дождь на эстакаде с оживленным движением отвалился поводок с дворником. Остановиться было практически невозможно — пришлось сползти с эстакады с черепашьей скоростью, пытаясь сохранить дворник на капоте, только с тем, чтобы выяснить, что поводок восстановлению не подлежит. После продолжительного объезда автомагазинов и авторынков и об-звона всех разборок японских машин стало понятно, что еще один такой же поводок мне найти не удастся. Пришлось купить аналогичный по креплению, предназначенный для отечественной «восьмерки», но он был несколько длиннее, из-за чего дворник должен был быть несколько короче, так что в результате на лице моей кроко-зябры благодаря этой асимметричности появилось несколько недоуменное выражение.

Решение о расставании с первой любовью было принято с тяжелым сердцем. Машина была

на ходу, и поэтому создавалась иллюзия, что больного можно спасти. Умом я понимала, что жить ей осталось недолго, но сердце отказывалось в это верить. В конце концов я решила продать свою красавицу. Сказать по правде, я не проявляла особого рвения в стремлении с ней расстаться. Повесила пару объявлений в Интернете и рассказала знакомым. Особый интерес к моей любимице проявляли женщины, которые хотели научиться водить — и я могла их понять. Но, как правило, их мужья тут же понимали, что их ждет — ведь заниматься ремонтом, поиском запчастей и общением с автослесарями пришлось бы им. Такая перспектива их явно не радовала, и, пообещав супруге в качестве поощрительного приза купить что-нибудь другое, требующее меньшего участия со стороны мужа, пары оставляли меня наедине с крокозяброй. А потом вдруг объявился сосед, который, оказывается, давно мечтал приобрести мою машину, чтобы ездить на ней с женой и собакой на дачу.

После некоторых раздумий мы ударили по рукам. Машина осталась у соседа, а у меня появились деньги на первый (небольшой, правда) взнос на следующего железного коня. Еще несколько месяцев подряд, выходя из дома, я привычно хлопала по карманам в поисках ключей и направлялась к своей «кроке». Увы, она была уже не моя, и, сидя потом в трамвае, я вспоминала о прекрасных днях, которые мы проводили с ней вместе. Позже я купила другую машину, переехала в другой район и перестала видеть свою «первую ласточку». Однажды друг сказал мне, что наблюдал, как она, чихая и кашляя, словно перед смертью, заводилась, выпуская клубы сизого дыма. Все-таки хорошо, что я этого не застала.

Правду говорят — первая любовь не ржавеет. Теперь у меня уже не будет столь нежных отношений с автомобилем. Все-таки сейчас для меня это в первую очередь средство передвижения. Но любовь к «Хондам» (несмотря на то, что с тех пор я не сидела за рулем ни одной «Хонды») останется со мной навсегда.

Из этой истории можно сделать несколько практических умозаключений. Во-первых, я поняла, что первой машиной должна быть подержанная (ну может, не в таком экстремальном, как у меня, варианте). Новую машину гораздо более жалко поцарапать или даже побить, от чего не застрахован ни один начинающий водитель. Кстати, именно из-за отсутствия страха, как мне кажется, моя крокозябра пережила общение со мной без единой царапины. Во-вторых, желательно, чтобы первая машина была небольших габаритов — начав с малых форм, потом легче приспособиться к более крупным, если уж очень хочется, чтобы на дороге тебя, точнее, твой автомобиль было видно издалека. И последний, самый печальный вывод — рано или поздно приходится понять, что машина— это механизм, которому свойственно изнашиваться. А поскольку у большинства агрегатов срок действия не равняется продолжительности человеческой жизни, необходимо сразу смириться с мыслью: расставание неизбежно. И лучше расстаться раньше – пока автомобиль еще можно кому-то продать, чем позже – когда не останется ничего, кроме как отвезти его на свалку.

Авто

Женщина за рулем

Оплаченные ссылки

Последние статьи

Мой первый автомобиль

Эксперт

Информация

Оплаченные ссылки